— Я поняла, — как робот отвечает Рейес, сдаваясь в руки подъехавшим медикам.

Чёрта с два она поняла, Кайл уверен, через минуту она всё забудет. Он уточняет у водителя скорой адрес больницы. Как только он сдаст смену, которая уже два часа как закончилась, Хантер поедет туда сам, благо впереди два выходных и не придётся ни с кем меняться.

Кайл набирает номер парня «Хантеров» и ищет его по звуку мобильного. Дверь в бар вскрыта, он входит внутрь и находит мальчишку на полу, рядом верещит мобильник с разбитым экраном. Медик пытается привести пацана в чувство, а рядом бродит патрульная — Кайл быстро и незаметно суёт свой телефон в карман штанов и мысленно благодарит счастливый случай за то, что на мёртвом, чёрном экране мобильного парнишки не отображается его номер. Тогда Кайл не смог бы избежать моря неприятных вопросов.

— Ты почему полицию не вызвал? Зачем полез? — отчитывает его патрульная, словно мамочка, как только тот приходит в себя.

— Я звонил, — начинает мямлить пацан, но поймав суровый взгляд Кайла, осекается. Здорово, видать, Суарес его приложил, раз он чуть сам себя не сдал. — Ну, это, в смысле, хотел позвонить, но он меня чем-то ударил.

— Найдёшь меня потом, — патрульная получает сигнал по рации и уходит. Уходят и медики, от госпитализации парнишка отказывается. В «Логове» его подлатают, соваться в больницу ему нечего, в полицию тем более. Без его показаний и так всё ясно, не такой уж важный свидетель, а если вдруг растеряется и сболтнет лишнего, тогда вообще держись. Проблем и без того по горло.

— Давай, сваливай, пока никому тут не до тебя, — Кайл выводит его дворами, следит, чтобы никто их вместе не видел, возвращается к месту преступления, когда парень скрывается в подъехавшем вовремя автобусе.

— Твоя что ли девка? — напарник опять суёт свой нос не в свои дела, такая уж у него природа. Кайл замечает, что он как-то странно повеселел, наверное, где-то внутри себя радуется, что головняка в виде Суареса у него больше нет. Гарсия с него спрашивать не будет, за действия своего напарника Эрнандес не в ответе. Ну, а Кайл ответить готов, и не просто готов, он жаждет. Хантер чувствует, что от одной этой мысли у него начинают зудеть ладони, и где-то под грудью начинает печь. От одной этой мысли он, словно по щелчку, из состояния перманентного напряжения приходит в состояние бешенства.

— Нет, просто знакомая.

— К просто знакомой не летят на всех парах, — философски вворачивает Эрнандес. — Она ничего. Вообще наши бабы все хорошие, не то что ваши американские. Одни феминистки да карьеристки, член не к кому приложить. Ну, и бляди. Блядей вот больше всего… Ладно-ладно, я шучу же.

Кайл не осознает, что смотрит на напарника так, что тот как-то сразу притухает, будто скукоживается, и делает шаг назад. Неистовое желание почесать руки об чьё-нибудь ближайшее лицо притупляется, когда Хантер видит бледную до синевы Кали, которую медики усаживают в карету скорой помощи. Тело давит к земле тяжёлый груз усталости, но прохлаждаться некогда. Кайл, получив отмашку от начальника патруля, садится за руль и спешит в участок, чтобы сдать, наконец, затянувшуюся смену, принять душ, а после помчаться в больницу.

<center>***</center>

Кали делают успокоительный укол. Ощущение блаженного отупления наползает на неё незаметно, словно всегда с ней и было. «Наплевать» — пожалуй, лучшее определение этого дебильного состояния. Кали плевать, когда ей ставят антибиотик, когда колют обезболивающее, когда зашивают рану на запястье и обрабатывают порез под ребром и разбитую губу. Ей не плевать лишь на то, что к шести вечера нужно открывать бар. Лишь одна эта мысль держит её, словно крючок, не позволяя скатиться в полную прострацию.

С ней занимается стажёр, темноволосая девушка по имени Александра. Она аккуратно записывает её данные, проводит осмотр, фиксирует состояние и чуть сжимает Кали руку в жесте поддержки.

— Всё будет хорошо, — шепчет она ей так, чтобы никто не слышал. У этой Александры душа болит за каждого пациента, по ней видно — бешеные восемнадцатичасовые смены ещё не довели её до ненависти ко всему живому. Кали лишь криво улыбается ей в ответ, от искреннего сопереживания у неё начинает сводить зубы. Она больше никому не верит.

— Я хочу отказаться от госпитализации.

— Ещё не все анализы готовы. Я бы посоветовала вам остаться хотя бы до завтра.

— Я не могу остаться до завтра, — Кали непреклонна, Александра опускает глаза и недовольно поджимает губы.

Сразу после того, как стажерка выходит из палаты, к ней стучится детектив. Кали остаётся лишь пережить эти формальности, а после валить отсюда к чёртовой матери. Швы рассосутся, а плеснуть на рану перекисью она и сама в состоянии.

Рейес видит Кайла в коридоре. Он сидит, скрючившись над экраном мобильника и на её счастье не смотрит по сторонам. Он устал, это видно по тёмным теням, залегшим под глазами, по обострившимся скулам, обтянутым тонкой, посеревшей кожей в точках щетины. Рядом с ним стоят два пустых стакана из под кофе, ему бы спать лечь, а не дежурить тут возле неё, ведь он почти шестнадцать часов на ногах — с шести вечера на работе, а сейчас уже десять утра. Кали хочется сбросить с себя эту его заботу на грани самопожертвования, словно тяжёлое ярмо — одной проще. Проще думать только за себя. Беспокоиться за другого ей просто душевных сил не хватит.

Рейес толкает ближайшую дверь с табличкой «Ординаторская», вваливается внутрь и натыкается на обеспокоенный взгляд стажерки, стоящей за столом над стопкой бумаг.

— Здесь есть другой выход?

Александра непонимающе смотрит на неё, хмурит брови, но с места поднимается молча, без лишних вопросов. Когда Рейес выходит из ординаторской следом за стажеркой, Кайл поднимает голову. Кали ныряет обратно, чтобы не попасться ему на глаза, ждёт, когда он повернётся в другую сторону, и после бегом пересекает коридор. Рейес давно не чувствовала себя такой мерзкой, мелочной обманщицей, ведь подойти и сказать о своём решении ему в лицо у неё не хватает духу. У неё сердце щемит от того, что он ждёт её и чёрт знает сколько ещё прождёт, пока не догадается спросить у регистратора, но резать лучше по живому — быстрее отболит.

— Кали, у вас всё в порядке? Может, вызвать полицию? — Александра замечает направление её взгляда, оборачивается и смотрит в сторону Хантера. Кали усмехается, едва сдержавшись от едкой шуточки мол, полиция вон, в коридоре сидит. Она лишь отрицательно машет головой, ускоряя шаг.

— Этот молодой человек доставляет вам проблемы? — она не сдаётся, и Кали вымучивает из себя улыбку.

— Нет, нет, что вы. Скорее я ему, — от этих горьких мыслей, произнесенных вслух, крепнет чувство уверенности в том, что она поступает правильно. Кали Рейес — одна сплошная проблема, такой подружки врагу не пожелаешь. Кайл Хантер какой-то слишком идеальный для её мира, окунать его в это болото слишком эгоистично. Пусть найдёт себе нормальную девушку. — Спасибо вам. Мне нужно спешить.

Александра открывает перед ней распашную дверь в другой коридор, уставленный по периметру каталками и инвалидными креслами.

— Пройдёте через стоянку скорой помощи, выйдите через ворота, потом свернёте направо. За углом ближайшая автобусная станция.

— Спасибо, — искренне благодарит её Кали не столько за помощь, сколько за то, что та не стала лезть к ней в душу.

—  Берегите себя, — Александра желает ей напоследок. Прежде чем та успевает скрыться за дверью, Кали замечает в её глазах обречённость, такую же, какую видит каждое утро в своих.

<center>***</center>

Кайл начинает подозревать неладное спустя ещё один час и ещё две чашки эспрессо. Когда темноволосая девушка-стажёр приносит регистратору стопку выписок, он в очередной раз идёт к стойке, чтобы спросить о Кали.

— Её выписали около часа назад, — невозмутимо отвечает регистратор, на что Кайл в сердцах бросает «блять».

— Прошу прощения, — Кайл извиняется за сквернословие перед покрасневшей регистраторшей и мчит на стоянку за машиной.